Галина Дроздова, директор Культурного центра «Дом Озерова»:
- Я училась в 29-й школе города Брянска, первую учительницу звали Раиса Степановна.
Сначала мы писали карандашами палочки и галочки в прописях, что приводило меня в ужас. Первые пять элементов у меня еще получались неплохо, а потом аккуратность подводила. Почерк у меня до сих пор плохой. Через месяц нам разрешили писать перьевыми ручками, которые мы обмакивали в чернильницы. И хотя из чернильницы ничего не вытекало, мы все равно все были перепачканы, в тетрадях - кляксы. С помощью стальных наконечников пера мы делали из яблок «ежиков» - это было самое популярное развлечение на перемене. После этого перо приходило в негодность, но зато все ходили с ежиками. А чтобы не портить бесценные парты чернилами, в школе у нас было принято стелить на них газетку. Моя тяга к изобразительному искусству была, видимо, заложена генетически и проявлялась на уроках - я разрисовывала всю газету. Учительница постоянно говорила об этом маме, а та только разводила руками.
Мне всегда нравились точные предметы, например, математика. А еще я очень любила историю, географию. Хуже было с русским, потому что я везде старательно ставила для эмоциональности кучу знаков препинания. Наверное, поэтому мне сейчас нравится испанский язык, где знак ставится в начале предложения, чтобы понимать, с какой интонацией читать.
Начальная школа была продолжением детского сада. Это была большая семья из тридцати учеников. Помню первое официальное мероприятие: нас принимали в октябрята, и мы давали клятву. Это было очень почетно. Как бы ни называлась организация, это очень объединяло детей. Мы ничего не понимали в идеологии, но достаточно хорошо научились работать в команде. Так как мое школьное детство прошло на Брянщине, в партизанском крае, то у нас было очень много подшефных захоронений воинов и партизан. За каждым классом было закреплено два-три памятника. Они находились далеко, и мы сами, без взрослых, ездили туда на велосипедах, приводили памятники в порядок, красили оградку, убирали мусор. Мы не считали, что это какая-то повинность, а воспринимали все с большой гордостью и ответственностью. На тот момент после войны прошло не более 30 лет, и воспоминания были еще свежи.
Папина младшая сестра, моя тетушка, училась на два года старше меня. Она была большим комсомольским боссом, заводилой, и мне просто нельзя было быть неактивным человеком. И я старалась не отставать от тети. Из-за этого в комсомольцы меня приняли раньше всех.
Мне хотелось поступить в Москву, и уже на следующее утро после выпускного я отправилась в столицу - у меня заранее был куплен билет и собран чемодан. Мама со мной не поехала. Тогда было просто неприлично ехать с мамой поступать, это считалось признаком детскости. Я самостоятельно села на самолет, устроилась в общежитие, сдала экзамены, хотя мама волновалась, конечно. Из нашего класса в Москву поступило около 70% учащихся, и это при том, что заниматься с репетитором было позорно.
