Михаил Ашивкин проживал до весны этого года в Щурове, в Известковом поселке, и зарабатывал частными грузоперевозками. Его родные живут здесь же, в Щурове, на разных улицах: бывшая супруга, с которой у Михаила сохранились дружеские отношения, взрослый сын, нередко помогавший отцу в работе, пожилая мама и младшая сестра. В апреле нынешнего года Михаил вдруг перестал выходить на связь с родственниками, не отвечал на звонки, не ночевал дома. Его сестра Марина Ашивкина отправилась в полицию и заявила о пропаже.
«Через пару недель меня вызвали в полицию и сообщили: брат жив и здоров, - рассказывает Марина. - Давать нам его новый адрес или телефон полицейские не стали, сказали, что брат не хочет с нами общаться, он взрослый человек, и полиция не имеет права сообщать нам контактную информацию без его согласия».
Семья тяжело переживала это известие. Марина недоумевала: с чего вдруг Михаил решил оборвать все родственные связи? Промучившись два месяца, в июле Марина снова отправилась в полицию и подала еще одно заявление о пропаже брата.
«Второе заявление у меня сначала не хотели принимать, - рассказывает Марина, - а через три дня позвонили. Выяснилось, что мой брат умер еще 22 мая на съемной квартире на улице Савельича и похоронен на новом кладбище в Запрудах».
«Почему не сообщили о смерти брата»?
Как следует из рассказа полицейских, Михаил Ашивкин снял квартиру на улице Савельича, жил с женщиной. Почему оборвал связь с семьей, выяснить так и не удалось. Соседи рассказали полиции, что несколько дней перед смертью Михаил провел в этой квартире с приятелем, распивая спиртное. Алкогольный марафон закончился остановкой сердца. О том, что смерть наступила из-за острой сердечной недостаточности, свидетельствует заключение судмедэксперта.
«В том, что смерть брата не была криминальной, я уверена, - говорит Марина. - Он давно жаловался на боли в груди, к тому же Михаил был полным, а это большая нагрузка на сердце. Да и алкоголь сделал свое дело».
Несколько дней Марина собирала документы в разных инстанциях: полиции, морге, следственном комитете, загсе. В конце концов женщина отправилась на новое кладбище, где похоронили Михаила, и ужаснулась. Его могила располагалась на обширном участке земли на самом краю кладбища, где хоронят безродных, неопознанных и тех, чьи родственники попросту отказываются заниматься организацией похорон. Из бурьяна торчали сотни жестяных табличек с фамилиями погребенных, некоторые с надписью «неизвестный».
«Я даже не смогла сама найти могилу брата, пришлось просить помощи у работников кладбища, - вспоминает Марина. - Я была в шоке. В каких условиях хоронят людей! В двух метрах от могилы брата, судя по табличкам, закапывали биологические отходы, и жестянок с пометкой «б/о» здесь очень много. Очень горько оттого, что мы не смогли похоронить его по-человечески, как положено. Ужасно, что к могиле брата нужно ехать через весь город, а ведь остальные наши родные похоронены на Щуровском кладбище. Но самая большая беда в том, что мы узнали о его смерти только через два месяца. Я не могу понять, почему нам не сообщили! У Михаила был при себе паспорт с адресом прописки, в полиции лежало заявление о розыске с нашими адресами и телефонами. Найти нас и сообщить о смерти брата было проще простого, но никто и пальцем не пошевелил для этого».
Поробнее читайте в газете "Ять".
