Мария Никифоровна Тюнина
Ей было двадцать лет, когда началась война. Как и все, она узнала об этом из сводки новостей, переданной по радио. Приехав из Тамбовской области за несколько лет до начала войны, на тот момент жила в Воскресенском районе. По ее словам, 22 июня был самым обычным днем, и она, как обычно, хлопотала по хозяйству. Сообщение о том, что началась война, застало ее врасплох. Среди народа бытовало мнение о том, что ее вовсе не будет, но ожидания не оправдались. Сразу после начала войны Марию Никифоровну приняли работать на должность технической конторщицы на железной дороге. Через год ее со многими сверстницами и девочками помладше отправили на трудовой фронт в Рязань. Работа была не из легких - разгружали вагоны с дровами. Ежедневно приходилось ездить домой на паровозе, прыгать на ходу на своих станциях, потому что поезд останавливался только в Москве. Нередко железную дорогу бомбила немецкая авиация, и это наносило даже не физический, а больше моральный ущерб. «Немец летит и смеется: понимает ведь, что мы ему ничего в ответ сделать не можем. Для пущего страха сбрасывал из самолета пустые жестяные банки, чтобы создать видимость бомбы, а мы разбегались и прятались в заранее вырытые окопы». Это самые страшные воспоминания Марии Никифоровны. Она была награждена медалью за оборону Москвы, а после войны так и осталась работать на Московско-Рязанской железной дороге до 1975 года.
Екатерина Васильевна Гусева
Родилась в 1926 году. Война отобрала у нее отца, единственного кормильца. Мать умерла задолго до начала войны, когда девочке было всего два года. Рассказывая свою историю, она горько плакала, вспоминая те тяжелые годы, что пришлось пережить. Снова и снова подносила платок к глазам. В 1941-ом окончила седьмой класс. Летние каникулы вместо долгожданного веселья обратились страшнейшим периодом в ее жизни. Девочка возвращалась домой из леса с вязанкой дров, когда ей сообщили о том, что началась война. Отец добровольцем ушел на фронт, и за ней стал присматривать дедушка, который вскоре умер, - немцы разбомбили контору, в которой он работал. Катя осталась совсем одна. Ей ничего не оставалось, кроме того как найти способ выжить: устроилась на железную дорогу. Сначала она была списчицей вагонов, конторщицей, потом весовщиком. «Трудная выпала молодость, но ее не выбирают». Война окончилась, а она так и осталась работать на железной дороге до пенсии.
Раиса Петровна Калабушкина
Ей было всего пять лет, но войну она помнит так, словно это было не семьдесят лет назад, а вчера. Вместе с родителями малышка жила в Егорьевске. Ее мама работала в госпитале, а папа - военным конструктором на секретном заводе. Мама работала ежедневно, а папу отпускали домой раз в месяц. Помню, когда папа приходил домой, мама старалась накормить его как можно лучше. Позже она рассказала мне, что ежедневно паек папы составляла одна морковка, сто граммов черного хлеба и стакан воды. Голодовка была страшная! Мы с девочками ходили на поля, собирали замерзшую картошку, а потом из нее варили некоторое подобие холодца. Мама много раз промывала ее, а крахмал, который оставался, кипятила, а потом оставляла остывать - мы все с наслаждением ели такую похлебку. Как могла, помогала маме, зарабатывала деньги и еду своим талантом. Когда меня не с кем было оставить дома, она брала меня с собой в госпиталь, который находился в здании школы. Мама шила мне из марли банты и платья - это был мой концертный костюм. Посредине актового зала стоял большой рояль, на который меня ставили, и я начинала представление - пела раненым песенки, танцевала, рассказывала стихотворения.
Один очень отчаянный солдат был моим самым большим поклонником. Он научил меня песенке, которую я помню до сих пор: «Мери, Мери, чудеса, Мери прыгает в небеса. В небо прыгать нелегко - небо очень далеко». А еще он научил меня танцевать чечетку. За мои выступления солдаты постоянно меня поощряли: кто кусочком сахара, кто хлебом, кто конфеткой. Я приходила домой, а соседский мальчишка клянчил: «Дай конфетку, ну дай конфетку!», а я ему гордо отвечала: «Иди и заработай!». Когда объявили о начале войны, нас хотели эвакуировать в Казахстан, но так как папа был ценным работником, нашу семью оставили в Егорьевске. Но он решил, что для нас безопаснее будет жить в доме его брата - в Конобееве. Так мы сюда и попали. Вместе с родителями мы шли к бабушке, а по дороге нас застал немецкий самолет. Видимо, он просто решил нас напугать, потому что некоторое время покружил над нами, спустился, пролетел чуть ли не над головами. До сих пор помню его ядовитый оскал, в дрожь от этого бросает. Позже сообщили, что он разбомбил склад с провизией на соседней станции. Позднее, когда немцев уже погнали, родители стали строить дом, а я пошла в школу, получила первую путевку в пионерский лагерь. Послевоенные события помню гораздо хуже, чем те, что происходили во время войны. До последнего буду молиться о том, чтобы моим детям, внукам и правнукам никогда не пришлось пережить такого испытания, которое выпало на долю нашего поколения».
