Поэзия добра

Фраза только у Луки, следует за более известным «если любите любящих вас», которое и у Матфея. Как всегда, вопрос в том, Матфей урезал или Лука сократил. Ясно, что «любить» и «делать добро» вещи разные. Ну какое добро сделал Ромео Джульетте. Да хоть бы и сделал (любовь вовсе не исключает делания добра друг другу), какие могут быть счёты между любящими?! 

Любовь, конечно, не поверяется добром, как и вера – делами (хотя недобрая любовь так же мертва, как бездельная вера), но любовь из добра вытекает. Речь идёт о добре как красоте. «Добрый человек» - это, прежде всего, красивый человек. Красивый, толстый парниша. Раздобревший. Худой – злой. Любимый не может быть некрасив. Вопрос о том, что первично – любимый козёл красив или красивый козёл любим – оставим схоластам. 

С 1970-х годов, когда в православные пошли интеллигенты, знающие греческий, стало хорошим тоном рассуждать о том, что «добро» по-гречески «калос», а смеяться не надо, потому что «калос» это не просто не то, что подумает петеушник, а это понятие добра, неразрывно слитое с красотой. Так что знаменитая хрестоматия монашеских поучений «Добротолюбие» - это о совершенстве и нравственном, и эстетическом. Всё это пошлость и глуповатость, дешёвка. С таким же успехом можно заявлять, что каллиграфический написанный текст (корень тот же) не может не быть умным. Любой штабной писарь будет долго смеяться. 

Так вот, греки отлично знали различие добра-красоты от добра-поступка, и в русском языке слово, обозначающее добро, которое делают, отлично известно как минимум в двух видах: агат и Агафья. Вот не случайно у Тургенева в «Записках охотника» ключница – Агафья. Ключница – то есть, кладовщица, она именно выдаёт добро. Странно, но в современной русской масс-культуре «ключница Агафья» довольно популярный персонаж, аналог домового. 

Бог – калос или агатос? В знаменитом диалоге, где Иисус называют «учитель благой, что мне делать», Иисус возражает: «только Бог благ» - и тут Бог – Агафос (Мк 10, 18). У Мф 19, 17 тут грубая ошибка, потому к Иисусу в греческом оригинале обращаются просто «Учитель», слово «агафон» перескочило в окончание фразы: «что мне делать доброго». В результате возражение Иисуса повисает в воздухе. Поэтому в синодальном переводе добавлено «учитель благой» (у Кузнецовой нет этого добавления). 

Вполне возможно, что всё это – особенности греческого перевода, а сам Иисус никакого тонкого различия между двумя видами добра не проводил. К примеру, «мера добрая» - в смысле, мешок с щедро, плотно утрамбованным зерном – это «метрон калон». Так и по-русски можно сказать «красиво сыпешь!» Переключение между «добрым» и «красивым» не так уж трудно. Да и «добрый пастырь» (Ио 10, 11) - «калос», хотя уж пастух-то именно делает, а не красуется. 

Кстати, в греческом оригинале вообще нет слов «делаете добро». Там крайне тяжеловесное для русского ухо «агатопоюсай». В некоторых церковно-славянских молитвах переводится как «добродеющие», но тут вторая часть та же, что в «поэзии». «Нерукотворный» на греческом – «ахейропоэтос». Делатель добра, выходит – поэт добра. Да, у добра есть поэзия. Поэзия доброты очень помогает, когда любовь превращается в прозу жизни. Более того, у красоты поэзии нет. Красота – объект поэзии, а доброта – субъект. Бывают недобрые поэты, но недобрая поэзия не поэзия, а сатира, рога и копыта. Не бывает же недоброй музыки. Не должно быть и недобрых людей. Их и нет – есть только люди, которые используют доброту избирательно. А избирательная доброта – как избирательная комиссия в представлении ленинцев-большевиков и их преемников, явление чудовищное. Только мы так притерпелись, что не замечаем чудовищности выборочного добра, тем более, добра реципрокального, а попросту говоря, корыстного. Иисус не желает притерпеваться. Страдания терпеть – терпел, а чудовищность – нет и нам велел не терпеть, а быть добрыми кругом. Раздобреть, - в духовном смысле, чтобы для любого были одинаковы. Тогда и разница между любовью и добротой сотрётся, когда любой будет любим.