Прифронтовой город

До подмосковной Коломны война добралась с пугающей быстротой. В августе 1941-го уже начались первые налеты немецкой авиации, и населению приказали копать «щели», в которых надо было прятаться от бомб. Начиная с сентября воздушные тревоги объявлялись ежедневно, а вернее, еженощно. Люди стали бояться писем в конвертах - от фронтовиков приходили самодельные «треугольники», а в казенных конвертах присылали извещения о гибели, которые тут же окрестили похоронками. В городе развернули несколько госпиталей, под которые заняли несколько школ. Рассказы раненых добавляли мрачных красок скупым сообщениям сводок «Совинформбюро» и газетным рассказам о войне, разрушая последние иллюзии о скорой победе. 

Постепенно война вошла в быт, к ней стали приспосабливаться. Первое время при приближении немецких самолетов по сигналу штаба воздушной обороны города начинали выть сирены и гудеть паровозы. Заслышав их, горожане спешили прятаться в своих «щелях» или бомбоубежищах. Потом никаких сирен и гудков уже не давали, а просто зенитчики открывали огонь по самолетам. Присмотревшись к ситуации, люди перестали покидать дома, здраво рассудив, что в огороде или погребе от бомбы не спрячешься, и если уж накроет, так все одно не спасешься, а от осколков дом укроет надежнее. Опять же опасались пожара и лихих людей, повадившихся во время налетов «чистить» дома и квартиры.

Обычно армады бомбовозов люфтваффе прилетали ближе к вечеру, пытаясь прорваться к Москве, и в темнеющем осеннем небе начиналось феерическое представление воздушного боя, поглазеть на которое выбирались осмелевшие коломенские обыватели. По мере продвижения немецких самолетов к Москве небо все дальше и дальше расцвечивалось вспышками разрывов зенитных снарядов, трассерами очередей зенитных пулеметов, лучами прожекторов, а иной раз и огненным метеором сбитого бомбардировщика, валившегося с небес на землю. Увидев это «падение денницы», многие кричали от радости, но поводы для таких криков бывали редки.

Воздушную оборону в Коломне держали зенитчики 257-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, передислоцированного в Коломну в июле. Штаб дивизиона, которым командовали капитан Безруков и политрук Захаров, разместили возле вокзала в деревянном двухэтажном здании, где прежде находился родильный дом. В этом доме сходились линии связи постов дальнего наблюдения, городской телефонной станции и заводского штаба обороны. Чистенькое, но ветхое строение сотрясалось, когда проходили тяжелые составы и когда крупнокалиберные орудия дивизиона открывали огонь по воздушным целям.

Позиции дальнобойных зенитных орудий большого калибра были развернуты во дворе голутвинского депо, вокруг вокзала и у железнодорожных мостов, через которые проходило множество эшелонов. Военное время превратило все железнодорожные сооружения в объекты стратегической важности. На крышах самых крупных цехов Коломзавода развернули свои позиции зенитные расчеты. Заводчане помогали военным, ремонтируя в своем гараже грузовики «ЗИС-5», на которых привозили снаряды для зениток. Расход боеприпасов той осенью был очень велик, ведь каждую ночь приходилось производить по сотне выстрелов и более.

В сентябре, октябре, ноябре самолеты люфтваффе несколько раз пытались атаковать станцию и городские объекты, но огонь зенитчиков не давал им возможности сбрасывать груз прицельно. Раз бомбы упали в районе хлебозавода, другой раз - на коломзаводском железнодорожном переезде, и осколками убило возницу конной повозки, оказавшейся там в этот момент. 

После летних призывов в армию и эвакуации работников промышленных предприятий город в значительной степени обезлюдел. В Коломне осталось совсем мало мужчин. На милицию свалилось слишком много дел и обязанностей военного времени. Почуяв слабину власти, в городе стали весьма ощутимо пошаливать шайки молодых хулиганов, наводившие страх на обывателей. В октябре, когда прошел слух о падении Москвы, были случаи массового грабежа магазинов и складов. Патрули зенитчиков стали той силой, которая поддерживала относительный порядок в прифронтовом городе.

Помимо задач ПВО 257-й дивизион, как воинская часть, контролировавшая определенную территорию вдоль железной дороги, станцию и окрестности, обязан был проводить противодиверсионную работу. Патрульную службу несли работники штаба, медики, личный состав хозяйственного взвода и политруки. Они проверяли документы, и тех, кто без разрешения находился возле железной дороги, задерживали. Хорошо поставленная служба дала результат: патруль в составе лейтенанта Тетьмана, сержанта Науменко и младшего сержанта Трояна в ночное время на путях перегона между Голутвином и Щуровом задержал диверсанта, возившегося с рельсами и разбиравшего пути.

Накануне 24-й годовщины Октябрьской революции 257-й зенитный дивизион перешел на режим повышенной боевой готовности, чтобы не допустить немецкого налета и не сорвать парад советских войск на Красной площади, намеченный на 7 ноября 1941 года. Но причины объявления повышенной готовности держались в глубокой тайне, никто из личного состава зенитного дивизиона о параде не знал. Просто перед зенитчиками поставили боевую задачу, а они выполняли приказ. Расчеты орудий и зенитных пулеметов находились на позициях по боевому расписанию, а тыловые службы проводили усиленное патрулирование территорий. Все выяснилось, только когда радист дивизиона поймал радиотрансляцию о параде в Москве на Красной площади. Связисты продублировали трансляцию по всем телефонным линиям, сходившимся в штабе дивизиона, чтобы люди могли ощутить свою причастность к этому историческому событию, вселявшему в души советских людей гордость за свою страну и уверенность в силах ее армии.

Однако же парад прошел, а война подобралась еще ближе к городу. Понять что-либо из сводок официальных сообщений было невозможно, но и без того ясно было, что бои идут где-то рядом. Горожане явственно слышали фронтовую канонаду, а ночью, в той стороне, откуда доносился грохот артиллерийских дуэлей, небо расцвечивалось огненными сполохами. Утро начиналось с того, что люди, немножко отодвигая занавески, осторожно смотрели на улицу: нет ли немцев? Никто не знал, что будет дальше, но хорошего не ждали.

Кризис наступил 25 ноября, когда немцы подошли к Кашире на расстояние восьми километров. Их остановил огонь артиллерийской батареи, развернутой на Хлебной площади города. Все дело висело на нитке, и пусть даже эта нитка была ссучена из русского упорства и остервенения, новый атакующий бросок мог и ее перерубить. И тогда… По свидетельству генерала Белова, «между Зарайском и Коломной не было вообще никаких войск». Прорыв под Каширой мог стать последним аккордом страшной военной кампании 1941-го года: выход к Зарайску и Коломне, перекрытие железнодорожного сообщения и соединение немецких войск под Ногинском - вот какие задачи ставились перед армией Гудериана. Контрудар, нанесенный 26 ноября корпусом генерала Белова под Каширой, стабилизировал фронт, а 5 декабря началось знаменитое контрнаступление, отбросившее врага на десятки километров от столицы. Но и после того Коломна до апреля 1943-го сохраняла статус прифронтового города, что теперь дает ей право претендовать на звание «Город воинской славы».