Коломна во время Великого поста

«Фараоново племя» Когда сразу после масленичного разгула наступал Великий пост, в былые времена в Коломне всюду воцарялась тишина. Закон запрещал в эту пору все виды увеселений: в трактирах не заводили музыкальные машины и органы, театры и цирки не давали представлений, не устраивались балы и иные шумные собрания. Как писал в своем репортаже из Коломны репортер газеты «Московский листок» Владимир Гиляровский: «Тишина в городе стоит мертвая. Заметно прибавилось нищих, которых по традиции любят коломенские купцы, занимающиеся благотворительностью. У многих зажиточных горожан назначены специальные дни - вроде светских журфиксов - когда каждому обратившемуся за подаянием выдается по пятаку, а то и по гривеннику. В такие «дачные дни» коломенские кабаки и трактиры, любимые нищей братией, бывают полнехоньки. Там все пожертвованное вскоре переходит в кассы кабатчиков и трактирщиков, задающих умопомрачительные оргии. Это касается и «специальных нищих», и профессиональных попрошаек».

В пестрой толпе нищих попадались порой весьма колоритные фигуры. Так, весной 1881 года под Коломной, на берегу Москвы-реки разбил свои дерюжные шатры небольшой цыганский табор. Это были настоящие «кочевые ромалы», не знавшиеся с оседлыми соплеменниками - кузнецами, коновалами и лошадиными барышниками, издавна жившими в коломенской Ямской слободе.

Загадка происхождения и кочевой образ жизни этого удивительного народа породили убеждение, что цыгане происходят от древних египтян, и от того за ними закрепилось прозвище «фараоново племя». Кочевье «египтян» у Москвы-реки охраняли несколько здоровенных собак-овчарок, но это было скорее излишней предосторожностью, поскольку красть у двух цыганских семей было совершенно нечего, а предубеждения и слухи, всегда окружавшие «фараоново племя», отбивали охоту приближаться к шатрам без особенной нужды лучше всяких сторожей. Из всего города один только приезжий репортер В. Гиляровский, ведомый неуемным любопытством, и решился сходить к цыганам, чтобы просто посмотреть, как они живут.

Житьишко это было совсем скверное! Пригласив «барина» к своим кострам, цыгане особенно ничего от него не скрывали. Считались они мещанами Бобровского уезда Воронежской губернии, но из всех документов у них было только «отношение» бобровской мещанской управы, в которой мещанину Боброву предлагалось явиться для уплаты податей и получения паспорта. Да еще имелась бумажка, дозволявшая двухмесячное проживание в Коломенском уезде.

Для цыган Бобровых Великий пост был совсем не в диковину - они вынужденно постились едва ли не круглый год, питаясь большей частью жидкими пустыми щами или похлебкой, в которой «крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой», да еще пекли в золе костров картошку, которая часто заменяла им хлеб. В Коломну они пришли побираться, считая, что город для этого очень подходящий.

- Лучше местного купечества людей и не найти! - говорил старый цыган. - Иной хоть и поломается перед тобой, себя потешая, и «фараоном египетским» обзовет, а все равно потом даст не менее пятачка, а то и гривенник отвалит.

По их житью такие подаяния были большими деньгами, да еще цыганки хорошо подрабатывали, гадая на рыночной площади. А потому Бобровы собирались остаться в Коломне до лета, прежде чем тронуться дальше. Куда - пока и сами не знали, ища места, где могли бы все прокормиться. На большее они не претендовали.

Сахарная «закавыка»

В первую неделю Великого поста большинство православных, за исключением малых деток да «путешествующих, болящих и чревоносящих», не вкушали даже постного масла, обходясь сухоеденьем. Чай, правда, пили несколько раз в день, но без сахара, с изюмом и медом, поскольку сахар считался скоромным. Мнение это возникло из-за того, что на сахарных заводах концентрированный раствор процеживали через фильтры с костным углем. С того самого того времени, когда началась фабрикация сахара именно таким способом, православные весьма обеспокоились, и от употребления рафинада (очищенного сахара) в пост отказывались. Насколько это было серьезно для людей, говорит тот факт, что по «сахарному вопросу» даже специально высказывались некоторые иерархи церкви, обличая подобное «усердие не по уму». Один из викариев Московской епархии, произнося проповедь перед постом, говорил, обращаясь к пастве:

- Сахару вы не едите, а овсяной кисель через сито цедите, а сетка в сите из конского волоса сделана! Так, по-вашему, выходит, и кисель скоромный? Однако же вы едите его в пост! Викария почтительно слушали, но продолжали поступать по-своему. В конце концов предприимчивые фабриканты стали производить «постный сахар» - плитки застывшего раствора, не пропущенного через фильтры с костным углем. Во время постов этот дешевый сорт, считавшийся низкокачественным, пользовался огромной популярностью. Но наиболее упорные в вере отказывали себе в таком «соблазне» - кто их знает, что они там на фабрике в сахар добавляют, а вдруг, и этот сорт сахара скоромный?

Весело веселье - тяжело похмелье

Во время поста 1881 года особо отличились купцы Федор Семенович Шанин, Василий Архипович Бабаев да Петр Иванович Конакин, посетившие популярный в городе трактир Шварева у Житной площади. Не боясь оскоромиться, спросили они водочки, так как в народе царило убеждение в том, что водка - продукт «не жирный», из тех, что «и монасии приемлют», а потому, в пост хоть и не рекомендуемый, но и незапрещенный. Опасность и соблазн оскоромиться таились в закуске, но тут уж купцы все правила соблюдали до тонкости, специально спросив постного.

В том же трактире, где обосновалась компания этих постников, сидел разорившийся купец Добычин, который поджидал тех, кто мог бы его угостить. Узрев претерпевшего финансовую катастрофу давнего знакомца, Шанин, Бабаев и Конакин позвали его к своему столу, потчевали водкой и кормили, а когда все основательно подпили, купцы решили «себя потешить». Потребовали у полового ножницы и, повалив пьяненького старика на пол, отхватили его седую бороду, после чего долго смеялись над Добычиным, находя свою выходку очень остроумной. Претерпевший подобное издевательство Добычин ходил жаловаться на своих обидчиков участковому мировому судье, но управы на богатых торговцев и фабрикантов кабацкий побирушка не нашел.

Это «постное происшествие» не пошло впрок никому из его участников. На Сырной неделе 1883 года те же купцы в том же трактире зазвали на угощение все того же Добычина, подговорив его на спор пить водку чайными стаканами. Осилив четыре стакана, любитель дармового винца рухнул без памяти, а компания шутников выкрасила его под дикого индейца в полной боевой раскраске, чучело которого они видели в музее чудес Гасслера, гастролировавшего в городе. Почти до середины Великого поста Добычин ходил весь в цветных разводах, пока крепкая краска не сошла с него естественным путем. Все это время он служил темой для пересудов и нравоучительных назиданий, являясь наглядной демонстрацией пагубности страсти к употреблению горячительных напитков за чужой счет.

Просмотров - 2735