По следу щуровских сокровищ

 Для тех, кому история эта в новинку, вкратце напомним исторический сюжет, главный персонаж которого, в свите царя Петра ездил в Европу, работал на верфях голландской Ост-Индской компании, и в Россию вернулся дипломированным кораблестроителем. Царь и Кикин можно сказать были друзья – Петр Алексеевич называл Александра Васильевич «гросфатером» (дедушкой), они переписывались. Приглашения почетным гостям на свадьбу Петра и Екатерины развозил именно Кикин, а когда в 1711-мгоду сам Александр Васильевич сочетался браком с красавицей Феклой Баклановской царь поздравил «дедушку»-«гросфатера», пожелав ему счастья с молодой «бабушкой»-«гроссефрау». До поры жизнь Кикина текла молоком и медом, покуда не увенчалась успехом интрига Меншикова, сумевшего оттереть Александра Васильевича от трона, заняв при дворе Петра Великого совершенно исключительное положение. Жалобы Кикина царю на козни Меншикова не возымели никакого действия, и вот тогда Александр Васильевич, затаив на своего царственного друга большую обиду, сблизился с царевичем Алексеем, рассчитывая взять реванш при будущем правлении. Так как отношения между императором и его наследником складывались достаточно непросто, Кикин и его сподвижники уговорили Алексея Петровича скрыться за границей. Замысел организованного Кикиным побега царевича не был реализован в полной мере. Вместо того, чтобы направиться в Париж, и просить убежища у короля Людовика Пятнадцатого, царевич доехал только до Вены, полагаясь на милость императора Карла, жена которого приходилась сестрой его покойной супруге. Он прятался сначала в горном тирольском замке, потом уехал в Неаполь, но шпионы отца нашли его и там. Лукавые дипломаты уговорили Алексея Петровича вернуться, и принести отцу повинную, суля ему полное прощение. Некоторое время спустя после возвращения и покаяния царевича всех причастных к заговору арестовали, и пытками вырвали у них признание в «злоумышлении на смерть государя» и многих других грехах.

*** Вместе с несколькими другими заговорщиками 17-го марта 1718-го года Кикин был казнен в Москве на базарной площади. А годом позже в Преображенском Приказе – учреждении петровской поры, исполнявшем функции тайной политической полиции, появились сведения о том, что тело Кикина было выкуплено за 300 червонцев и отвезено в его родовую вотчину Щурово, где останки адмиралтейц-советника предали земле. Те же лица дали показания, согласно которым ещё при жизни Кикина им был устроен в стене подвала щуровского дома тайник, в котором он укрыл около 40 тыс. рублей в серебряной монете. Следствие установило, что незадолго пред арестом Кикин, которого собирались отправить посланником в Испанию, активно распродавал свое движимое и недвижимое имущество, и у него на руках действительно собралась огромная сумма наличных денег. При аресте изъяли около 80 тысяч рублей, но всё ли изъяли, никто поручиться не мог. Родовая вотчина вотчине Кикиных дарованной им ещё Иваном Грозным, делилась на три части, находившиеся в близком соседстве, но отдельно друг от друга. Под общим названием «Щурово» состояли: «погост» - поповское место с церковью Пресвятой Троицы, кладбищем и домами причта при них; село, в котором жили крестьяне, и собственно барская усадьба – дом владельца вотчины, хозяйственные службы, избы дворовой челяди. Тайник в барском доме мог быть устроен даже не один – банковских ячеек тогда не было, и все, что было поценнее норовили спрятать в «надежном местечке». Так собственно большинство кладов и возникали, когда ценности и деньги прятали «до лучших времен», но по разным причинам хозяева не могли попользоваться своей тайной «заначкой».

*** После казни Кикина все его вотчины были конфискованы, и Щурово за последующие века несколько раз меняло владельцев. От былой кикинской усадьбы не осталось видимого, явного следа на поверхности земли. Но есть след совсем иного рода! Он обнаруживается в записках голландского путешественника и живописца Корнелиса де Брюйна, посетившего русское царство в 1701-м году. Рекомендательные письма амстердамского бургомистра Николааса Витсена, сопровождавшего Петра Алексеевича во время его пребывания в Голландии, открыли перед де Брюйном двери московских дворцов. Он был радушно принят царем, и совершенно заворожил его своими рассказами о путешествиях в разные страны. Живописец задержался при дворе Петра Первого более чем на год, и в свите царя он поехал на воронежские верфи. По дороге караван путешественников сделали остановку в Коломне, запировав в доме губернатора Ивана Давыдовича, а потом сопровождавший царя Кикин пригласил всех к себе в Щурово, и де Брюни пишет о своем пребывании в этой вотчине: «После хорошего обеда, в два часа пополудни отправились мы в дальнейший путь и приехали в загородный господский дом Александра Васильевича Кикина, в пяти верстах от города. Здесь нас превосходно угостили. Самый дом - прекрасное двухъярусное здание, в котором внутренние покои были отлично устроены и убраны. Из его окон открывался замечательный вид на окрестность во время хорошей погоды, каковая была в это время». Мало того! Весной 1703-го года, выехав из Москвы в Персию, направляясь к Астрахани водным путем, выйдя из Москвы-реки в Оку, де Брюни, проплывая знакомыми местами, отметил в своих записках: «… С правой стороны от нас лежало местечко Кикино-Щурово, с двумя большими зданиями, из которых в правом жил местный начальник». Таким образом, местоположение вотчины указано довольно точно – это высокий берег Оки, напротив места впадения в неё Москвы-реки. Об этом говорит и описание вида из окон дома Кикина, и возможность видеть сам дом с воды.

*** Сегодня щуровский берег застроен довольно плотно, но не было известий о том, что кто-то натыкался на остатки большого здания при закладке фундаментов. Серьезному историческому, а тем более археологическому исследованию Щурово не подвергалось. В царское время это были частные владения, а в советский период немногие интересовались историей барских усадеб – тема была скользкая, этакая знаете ли, классово чуждая какая-то. Ситуация не изменилась по сию пору – по-прежнему проводить комплексные исследования в Щурове ни у кого нет особенной охоты, а как следствие того нет на это средств. Вполне возможно, что по сию пору лежат 40 тысяч серебряных рублей, «заделанные» в стене какого-нибудь потаенного подклета старого боярского дом, но и на эту приманку никто «не клюет».

Просмотров - 3538