Гиганты служебной мысли

В поисках Евстрата. Вот, к примеру, беда обрушилась на новгородских приказных людишек в начале XVIII века, при правлении императрицы Екатерины I. Получили они, бедолаги, из стольного града Санкт-Петербурга указ следующего содержания: «Прислать в Военную Коллегию со старых дел точные копии и при них прислать экстракт». Вот сиди и думай, как на этот указ ответить, особенно если ты и понятия не имеешь, что оно такое есть «Военная Коллегия» и какой такой «Евстрат» должен был быть отправлен при «точеных копиях»? Собрались новгородские приказные на совет и стали думу думать, как им из этой ситуации выкручиваться. Так судили и эдак, пока чья-то светлая голова не выдала поразившее всех умозаключение: дескать, если слова «Военная Коллегия» писаны с заглавных букв, то, стало быть, относятся они, скорее всего, к человеку, и не иначе как доводится тот человек родней Александру Даниловичу Меньшикову, который, как известно, распоряжается всеми делами империи. Судя же по тому, что эта самая «Коллегия» прописана в женском роде, то, скорее всего, выходит, что «Военной Коллегией» стали титуловать на новый лад сестрицу светлейшего князя Анну Даниловну. Дальше уже пошло легче - совокупно решили Анне Меньшиковой бить челом, составив такую бумагу: «Милостивая государыня Военная Коллегия Анна Даниловна! Изволила ты нам, рабам своим, писать, что послан к нам тобою был Евстрат, но мы его не видели, хоть и искали усердно по всем кварталам целых три дня, всюду спрашивая: не приставал ли тот приезжий Евстрат где ночевать? Но нигде не нашли. Точеных же копиев во всем Новгороде не отыскано, а найден лишь оставшийся от ратных людей прежнего времени старый бердыш, который вашей милости при сем сопровождается».

Арестована за жестокое обращение с курями. Ну, это все дела давние и дальние, однако же и Коломна может похвастаться своими мыслителями, оставившими в истории след письменными документами, созданными в пылу служебного азарта. Пески времени лишь слегка припорошили опус, созданный пером полицейского пристава Беляева, который 30 июня 1867 года лично арестовал коломенскую мещанку Марию Митрофанову за жесткое обращение с птицами. Помянутая мещанка имела несчастье попасть на глаза полицейскому-гуманисту, возвращаясь с рыночной площади, где она купила двух живых кур. Птицы были связаны за ноги, а их головы свешивались вниз, и беспомощный вид курочек произвел в душе пристава не ведомое внешнему миру движение, в результате которого офицер счел необходимым вмешаться. Остановив Митрофанову, пристав Беляев объявил ей, что, согласно циркуляру московского губернатора от 8 мая того же года, за № 2198, он арестовывает ее за жесткое обращение с курами. Он отвел мадам Митрофанову в камеру коломенского мирового судьи 1-го участка Рославлева «для поступления с нею по существующим законам». Рассмотрев обвинения, выдвинутые против арестованной, мировой судья не нашел в поступках Митрофановой никакого преступления, подлежащего ведению суда и предусмотренного законами, а потому распорядился немедленно отпустить арестованную, о чем и уведомил пристава. 

Не добившись успеха сразу, Беляев решил достичь желаемого, как говорится, не мытьем, так катаньем, и накатал в двух экземплярах жалобу в съезд мировых судей - высшую инстанцию для этого судебного института. Свое сочинение Беляев назвал «кассационным прошением» и писал в нем... О нет! Это пересказать нельзя, нужно только цитировать: «Во имя науки, называемой политической экономией, во имя поддержания человеческих чувств в некоторых жителях города Коломны, а главным образом в видах неукоснительного исполнения приказания господина коломенского полицейского исправника и циркулярного предписания господина московского губернатора от 8 мая 1867 года за № 2198, я отправил мещанку Митрофанову к г-ну мировому судье Рославлеву для поступления с нею по существующим законам. Известно, что под непосредственным покровительством его императорского высочества великого князя Николая Николаевича-старшего существует российское «Общество покровительства животным». В уставе этого общества сказано, что с виновным в жестоком обращении с животными должно поступать по 311-й статье Уложения о наказаниях. Несмотря на это, мировой судья Рославлев на мое отношение о Митрофановой уведомил меня официально, что всякий может распоряжаться своею собственностью по своей воле и желанию. На этом основании он освободил Митрофанову от всякой ответственности, указав в своем отношении, что не считает преступным то обращение с курами, которое было допущено Митрофановой. 

Такому понятию о распоряжении своей собственностью отчасти придерживались Монтескье и Беккарий, которые проповедовали, что всякое преступление ограничивается только правонарушением. По русскому же современному законодательству, построенному на уважаемых всем миром римских законах, такое понятие немыслимо. По духу наших законов и по теориям юристов, пользующихся авторитетом, воля и желания индивидуума тогда только законны, когда воля и желание законны. Коль скоро воля преступает за черту закона, то она уже становится несвободной, и коль скоро желание выходит за границы умеренности, сдержанности, тактичности и кротости, предписанных верховной законодательной властью, то желание становится уже незаконным. Далее я обращаю внимание на слова г-на Рославлева: «жестокое обращение со своими живыми курами не составляет ни преступления, ни проступка». Действительно, в законе нет прямых указаний пальцем на то, чему должно подвергнуться такое обращение. Это происходит по весьма простой причине - невозможно каждый случай подвести под правило. Кодекс Наполеона I - очень маленькая книга, тем не менее исполнители этого кодекса никогда не делали тех отговорок, которые встречаются у г-на Рославлева. Наши судебные уставы по своей общности понятий не уступают означенному кодексу. Стало быть, г-н Рославлев, как судья и как человек с юридическим образованием, обязан был уловить мысль, чувство, желание законодателя. Когда судья проведет аналитическую черту по нашим законам, то неминуемо придет к тому, что жестокое обращение с живыми курами ради одной только жестокости не должно быть оставлено без внимания. 

Поэтому я имею честь почтительнейше просить коломенский съезд мировых судей, не разбирая дело по его существу, попросить г-на Рославлева поступить с Митрофановой за жестокое обращение с курами по существующим законам». 

Как это часто бывает в жизни, современники не поняли чуткого пристава: мировой съезд не принял его жалобу, сославшись на то, что она подана с нарушением порядка. Вывернулись, крючкотворцы окаянные!