Яркое апрельское утро. Вместе с киевлянами, спешащими на работу, выхожу из метро. Слепит солнце, цветут каштаны. Свежий воздух наполнен весенними ароматами. Бой курантов, и над площадью Октябрьской Революции поплыла чарующая мелодии песни «Як тебе не любити, Киэве мiй».
Народ спешил и не представлял, что ночью произошла страшная катастрофа, которая погубит сотни людей, поломает судьбы многих семей, скажется на здоровье миллионов, отравит на долгие годы плодородные земли Европы…
То, что произошла беда, я понял через четверть часа, когда пришел на службу. Почти вся редакция газеты Киевского военного округа «Ленинское знамя» толпилась у парадного входа. Многие нервно курили, потупив взоры и переглядываясь.
Оказалось, ночью войска округа подняли по тревоге.
Некоторую ясность внес старший лейтенант Клубань - его отца, начальника автослужбы в/ч 3001, ночью вызвали в часть, сообщив, что на Чернобыльской АЭС произошел взрыв… Сразу же стало не по себе: Чернобыльская атомная электростанция - одна из крупнейших мире, расположенная всего в 110 километрах от Киева, и какую опасность может нести это соседство, было ясно всем... В голове роилась масса вопросов, ответов на которые пока не было.
Не прояснил ситуацию и приехавший из штаба округа редактор газеты полковник Беловол.
- Был взрыв на четвертом реакторе, - сообщил он поджидавшим его офицерам, - характер взрыва неизвестен. Запрет на публикации. В завтрашнем номере публикуем лишь сообщение ТАСС.
«Жертв и разрушений нет»
Утром 27 апреля все газеты сообщили об аварии на ЧАЭС: «жертв и разрушений нет». Каждый последующий день в сообщениях ТАСС события на севере Украины проступали все более выпукло: появились значительные разрушения и жертвы.
А киевляне пребывали в счастливом неведении - в праздничных первомайских колоннах шествовали по Крещатику, радостно приветствовали участников велогонки Мира. Мы же, военные журналисты, более информированные, чем простые люди, знали, что в первый же день погибли пожарные, что из пролома в крыше четвертого реактора «фугует» черно-красное пламя, выбрасывая в атмосферу смертоносную смесь из радиоактивной пыли и дыма. А на вокзалах города необычное оживление: дети и родственники высокопоставленных чиновников и сведущих граждан покидали столицу Украины.
Киевлянам «повезло»: в первые дни катастрофы роза ветров была направлена на северо-запад, и смертоносная смесь проливалась радиоактивными осадками в Скандинавии.
Редактор сказал: едем
Вторую неделю мы томились в ожидании, журналистская обязанность информировать общество сдерживалась запретом цензуры. В конце концов редатор наш не выдержал: «Все равно рано или поздно решение будет... Отмашку дадут, а у нас готовый номер. И мы будем первыми, всем нос утрем...»
Он внимательно осмотрел притихших офицеров и произнес:
- В первой группе поедут Хондошко, Чернюк и Мирошниченко. Старший майор Мирошниченко…
Где-то через час мы уже мчались на редакционном уазике по трассе Киев - Иванков - Чернобыль. По укатанному до блеска асфальту двумя нескончаемыми параллельными потоками двигались огромные трейлеры и мощные самосвалы, громоздкие рефрижераторы и машины спецназначения, юркие микроавтобусы и массивная бронетехника. Все с включенными фарами, несмотря на яркий день, с тревожными гудками. Поражало разнообразие номерных знаков: Подмосковье и Закавказье, Средняя Азия и Урал, Молдавия и Прибалтика…
Неожиданно я ощутил во рту металлический привкус, провел языком по губам - привкус усилился. Радиация? Поделился ощущениями с попутчиками - они испытывали то же.
После двух часов напряженной езды в колонне мы прибыли на окраину села Ораное, где дислоцировались основные силы оперативной группировки Гражданской обороны СССР. Дежурный по штабу записал нас в «амбарную книгу», отправил переодеваться и получить дозиметры.
- Карточки учета доз облучения, к сожалению, закончились. Подвезут - получите. Очень много народа прибывает... Идите на склад, переоденетесь и в столовую, а после обеда выделим вам бронетранспортер, поедете на станцию.
- Да мы на редакционном уазике! - воскликнул наш сотрудник Хондошко.
- Боюсь, если поедете на нем в зону, его придется там и оставить...
Реактор глушили песком
Через час, облаченные в новенькую хлопчатобумажную форму без знаков различия, мы загрузились в БТР и в сопровождении офицера политотдела отправились по проселочным дорогам на станцию.
- Так короче, - объяснил проводник. - А по дороге увидите кое-что интересное…
За броней боевой машины было как-то спокойнее. Прильнув к иллюминаторам, мы вглядывались в окрестности. Первая остановка - в пункте санитарной обработки. Бойцы в общевойсковых защитных комплектах и респираторах вначале проверяли уровень радиоактивного заражения техники, затем мощными струями воды смывали грязь и пыль, вновь делали замеры, и вновь в колеса и днища автомашин ударяли тугие струи…
- Такие пункты оборудованы на всех выездах из особой зоны, - рассказывал наш провожатый. - Задача - защитить внешний мир от радиоактивной грязи.
Затем мы побывали на станции, где на разгрузке стояли платформы с песком - им тут же набивали мешки и складировали под открытым небом. На погрузке стоял вертолет, и его пилот в генеральском звании (а это был Николай Антошкин, впоследствии Герой Советского Союза) объяснил:
- Ученые-ядерщики решили заглушить реактор песком. Вертолетчики сбрасывают мешки с песком прямо в жерло радиоактивного кратера. Уже наметилась положительная тенденция от этой работы.
Рабочий день в несколько секунд
Следующая «достопримечательность» - «Рыжий лес», массив сосновых деревьев рядом с Чернобыльской станцией. В первые минуты аварии деревья попали под чудовищный выброс радиации, и в мгновение хвоя вечнозеленых деревьев стала желто-красной и светилась по ночам…
Сразу за «Рыжим лесом» взору открывались циклопические строения атомной станции. Чтобы представить, насколько они огромны, можно привести сравнение с нависающим над Черным морем Карадагом. Сами здания реакторов, уходящие в облака веретена градирен…
Неожиданно БТР наш тряхнуло, парой колес он осел в глубокую яму и заглох. И в этот момент вскрикнул наш фотокор Мишка Чернюк, прильнувший к иллюминатору. Я глянул в окошко и испуганно отпрянул: сверху из развороченной верхушки реактора прямо на нас опускалось грязно-красное облако. Ужас, охвативший всех, словно передался машине: взревев, она вырвалась из ямы и унесла нас прочь.
- Сейчас мы будем на одном из самых опасных участков. Прошу быть предельно внимательными и дисциплинированными, - предупредил сопровождающий.
Руководитель работ под стенами четвертого реактора объяснил, что его подчиненные собирают куски упавшего сверху радиоактивного графита. Старший показывает солдату обломок. Тот, выскочив из-за укрытия, подхватывает лопатой кусок графита и бежит с ним к контейнеру, который впоследствии отправляется в могильник. Рабочий день здесь продолжается всего несколько секунд.
Номер выпустили первыми
Переполненные впечатлениями, мы вернулись в Киев, с вдохновением трудились над материалами, прославляющими подвиг воинов-чернобыльцев. И когда 11 мая Главная военная цензура наконец разрешила публикацию материалов об аварии на ЧАЭС и в особую зону устремилась журналистская элита из всех стран, мы выдали уже на следующий день номер, посвященный героической борьбе советских воинов, и первый бесценный опыт борьбы «с коварным атомом».
Мы, военные корреспонденты газеты «Ленинское знамя», были первыми, и подтверждение тому тот факт, что практически все крупные мастера пера, прежде чем отправиться на ЧАЭС, заходили к нам за советом.
В общем и целом мне в силу моей профессии пришлось в течение почти трех лет (с 5 мая 1986 года по июль 1989-го) регулярно бывать в особой зоне. В общей сложности 90 дней, а в учетной карточке доз радиоактивного облучения зафиксировано 38,7 рентгена…
Для сбора информации мне пришлось побывать практически везде: и на крыше четвертого реактора, и в мертвом городе Припяти, и на строительстве дамбы, спасшей весной 1987 года Киев. Мне приходилось встречаться и беседовать не с одной тысячей мужественных людей, прозванных ликвидаторами. Итогом этих встреч стали почти три сотни материалов. И не только в окружной газете, но и центральных изданиях: «Красная звезда», «Литературная газета», журнал «Вокруг света», «Советский воин», «Украина» и др. Увидела свет повесть «Портрет в интерьере беды».
Принт-версию читайте в ближайшем номере газеты «Ять»
