К 155-летию Коломзавода. История братьев Струве

В тандеме братьев Струве большая часть лавров прижизненной известности и признательности потомков досталась младшему Аманду, в то время как старший Густав остается несколько в тени. Справедливости в этом нет ровным счетом никакой, поскольку заслуги Густава Егоровича фон Струве перед отечеством и семейной фирмой, прославившей фамилию, никак не меньшие, нежели у Аманда Егоровича. А для Коломны и всей ближней к ней округи Густав Егорович, пожалуй, и поболее брата сделал, оказав непосредственное влияние на судьбы многих коломенских поколений.

Братья Струве

 

В Коломну Густав Егорович вместе со своей молодой супругой Ольгой Федоровной, урожденной баронессой Остен-Дризен, перебрался в 1865 году. К тому моменту Густаву Струве шел тридцать второй год, и карьера его развивалась блестяще. По окончании Главного инженерного училища он в составе различных инженерных команд занимался строительством крепостей и береговых батарей под Аккерманом, Одессой и Николаевом, принимал участие в реконструкции кронштадтской крепости. 

На способности и порядочность молодого военного инженера было обращено внимание, и решено было ему доверить исполнение деликатных миссий, которые можно вполне отнести к разряду военно-технического шпионажа. Организованной разведки в те времена еще не было, и необходимые сведения получали, командируя за границу способных офицеров, по высочайшему повелению исполнявших «особые поручения». Одним из исполнителей такого рода поручений стал и Густав Егорович, в 1858 году командированный «для собрания сведений по гидротехническим сооружениям и постройки казематированных фортов и береговых батарей». За год он посетил США, Англию, Францию, путешествовал по Северной Италии, потом проследовал в Египет, а оттуда в Грецию и Турцию. Вернувшись в 1859 году, Густав Егорович помимо служебных отчетов о своей поездке подготовил серию журнальных публикаций, в которых делился своими наблюдениями, подкрепляя их техническими выкладками. 

Через несколько лет с очередным «особым поручением» Струве выехал в Англию «для сбора сведений о постройке броненосных кораблей и береговых батарей», а оттуда отправился в Америку, где вспыхнула гражданская война. 

Уже носивший погоны полковника Густав Струве был направлен в качестве военного агента (атташе) в штаб генерала Гранта, командовавшего армией федералов-северян, сражавшихся с конфедератами южных рабовладельческих штатов. Военный агент Струве находился в траншеях при бомбардировках осажденного федералами Чарльстона, с Потомакской армией форсировал реку Рапидан и принимал участие в боях, вошедших в американскую историю под названием «сражение в Глуши». 

Покуда Густав Егорович переживал увлекательные военные приключения на американском континенте, брат его Аманд добился больших успехов на поприще строительства российских железных дорог. Инженер, которому не было еще тридцати лет, взялся построить временный мост через Москву-реку всего за 4,5 тысячи рублей против 30 тысяч, затребованных французским инженером. На этом деле Струве-младший не заработал ни копейки, зато приобрел определенную репутацию, позволившую ему получить заказ на сооружение постоянного моста через Оку, «отбив» его у французской инженерной фирмы. По смете конкурентов мост должен был обойтись русской казне в 1 200 000 рублей, Аманд Струве просил 880 тысяч. Экономия выходила из-за отказа от закупок в Англии крепежа и металлических частей, которыми усиливались деревянные конструкции моста на каменных устоях. Все необходимое стройке «железо» Аманд Егорович собирался производить в собственных мастерских, под которые он на 25 лет арендовал у крестьянской общины села Боброво луговину с платой по 200 рублей серебром в год. 

В феврале 1865 года - точно к сроку - мост был сдан заказчику, а исполнитель проекта получил 40 тысяч рублей. После этого успеха Аманд Струве получил несколько заказов на строительство мостов, детали которых изготовлялись в бобровских мастерских. Так как он не мог одновременно находиться при мастерских и на строительстве, Аманд предложил вернувшемуся из Америки брату возглавить производство. Так они и работали - строительство мостов приносило деньги, которые вкладывались в развитие мастерских, довольно скоро превратившихся в завод.  

Чтобы обеспечить коломенское производство металлом, Густав Егорович под Муромом устроил чугунолитейный и железопрокатный завод, продукцию которого по Оке и Москве-реке баржами доставляли к заводской пристани. Это удешевляло продукцию, позволяя конкурировать с европейскими и американскими фирмами. Постепенно совершенствовалось устройство и оборудование завода, на котором к 1868 году уже можно было производить работы «по разным отраслям машиностроения». 

В те времена «паровики для чугунки» в Российской империи строились на заводах герцога Лейхтенбергского да на казенном Александровском заводе, что явно не удовлетворяло растущих потребностей в локомотивах, и их приходилось закупать за границей. Правительство готово было размещать заказы на русских заводах, но для этого надо доказать способность наладить такое производство, и братья Струве решили рискнуть. 

Заводская молва утверждает: для того чтобы получить казенный заказ, хозяева Коломенского завода немного сжульничали. Якобы закупив за границей детали, из них под руководством Густава Струве в Коломне собрали паровоз, который демонстрировали казенной комиссии, выдавая его за произведенный на месте. Те же рассказчики уверяли, что купленные по дешевке детали оказались с брачком, от чего собранный из них паровоз двигаться не мог. Несмотря на этот изъян, дело сошло благодаря «хорошей смазке», и заказ был получен. Даже если так и было, то Бог свидетель, братья Струве покрыли тот свой грех, наладив выпуск самых настоящих паровозов собственного производства. 

Последнее дело Густава 

По замыслу Густава Струве на заводе было создано судостроительное отделение, и при его жизни успели построить два парохода. Это был последний успех, свидетелем которого он стал. Заболев брюшным тифом, Густав Егорович смог побороть болезнь, но был еще слаб, когда пароход, названный его именем, отправлялся в свое первое плавание. Он счел своим долгом прийти проводить судно, и это был его последний визит на завод, которому директор отдал 15 лет своей жизни. Из-за осложнений, возникших после тифа, и от общего упадка сил Густав Егорович Струве умер, совсем немного не дожив до своего пятидесятилетия. Его смерть повергла рабочих и служащих в страшное уныние - все считали, что теперь, после смерти их деятельного директора, его брат, занятый мостами, завод продаст. Кто будет теперь хозяином? Кого оставят? Как пойдут дела? Уловив эти настроения, приехавший хоронить брата Аманд Струве, произнося прощальное слово над могилой, торжественно обещал завод не закрывать и не продавать его «чужим».

  Панорама Коломенского машиностроительного завода. Село Боброво. Фото начала 1870-х годов.

В уважение заслуг перед Отечеством и людьми Густава Струве, который по исповеданию был лютеранином, решено было похоронить при Всехсвятском храме села Боброво, считавшегося заводским. Там же в 1913 году погребли и супругу его, а потом и сына Сергея, погибшего на фронте в 1915 году. Храм и небольшое семейное кладбище при нем после революции уничтожили, но полностью истребить память о Густаве Струве не удалось. Она сохраняется во многих плодах его трудов, из которых прорастает память поколений, пробиваясь сквозь прах забвения.